Онлайн радио #radiobells_script_hash
Меню
Наши исполнители
- Александр Коренюгин
- Алексей Краев
- Ансамбль ВДВ России «ГОЛУБЫЕ БЕРЕТЫ»
- Ансамбль 76 Гвардейской Десантно-Штурмовой Дивизии «ГОЛУБЫЕ МОЛНИИ»
- Андрей Климнюк
- Ахлям Газалиев
- Валерий Бессарабский
- Валерий Петряев
- Виктор Верстаков
- ВИА СПЕЦНАЗ
- Виталий Леонов
- Вокальная группа «Чистый голос»
- Владимир Воронов
- Владимир Кочергин
- Владимир Мазур
- Влад Исмагилов
- Владимир Май
- Вячеслав Константинов
- Группа "Афганский блокнот"
- Группа "Виват", г. Чебоксары
- Группа"Емеля"
- Группа "Живи и помни!"
- *В разработке - Группа "Контингент"
- Группа "Каскад"
- Группа Положительный заряд
- Группа "Ростов"
- Группа "Рубеж"
- Группа "Солдаты Фортуны"
- Группа «Трассера»
- Игорь Дергоусов
- Игорь Сивак
- Иркутский театр народной драмы
- Концертная группа «Черные береты»
- Леонид Мухин
- Николай Анисимов
- Олег Кухта
- ОЛЕГ-РЕКА
- Олег Ширяев
- Олег Янченко
- Стас Назимов
- Стас Слуцкер
- Сергей Куриленко
- Сергей Ульянов
- Шухрат Хусаинов
- Эдуард Сычёв
- Юрий Шкитун
Форма входа
Рекомендуем
Категории сайта
Библиотека сайта
Дни и ночи слились воедино. Постоянно кто-то воевал. Я и сам
придерживался такого же графика - атака или сдерживание контратаки. Однажды
духам удалось нас отбросить на пару этажей вниз, примерно с десятого этажа
на седьмой. Пришлось хорошенько их встряхнуть. С потерями отбили свою
территорию. Так вот. Полдня воюешь, а затем, когда заканчиваются боеприпасы,
спускаешься на пару этажей вниз. Там уже горят костры, и горячая каша с
тушенкой ждет тебя. Кто-то постоянно поддерживал огонь, готовил пищу,
наливал полстакана разведенного спирта, подтаскивал патроны, боеприпасы,
сигареты. Если это были тыловики, то спасибо им за эту заботу. Никто не
спрашивал тебя, кто ты, из какой части, офицер или солдат, все просто
подходили, садились, ели, курили, отходили в сторону, освобождая место
другим. Несколько часов сна, потом просыпаешься от холода, снова легкий
завтрак - и наверх, отталкиваешь кого-нибудь и воюешь. Все отработано до
мелочей. Мозг от усталости и избытка впечатлений уже не работает, сознание
выключено. Перестал уже считать, какой этаж взяли, на каком этаже воюем. Был
момент, когда взяли одну лестницу и пробились сразу на следующий этаж.
Казалось, что уже полжизни прошло, а мы все так же возимся в этом проклятом
всеми здании.
Чем выше мы забирались наверх, тем больше войск скапливалось во Дворце.
Было такое впечатление, что вся группировка прибыла для штурма нового
рейхстага. Появилось много свежих лиц. Здесь был и спецназ всех мастей и
рангов: ГРУ, ФСК, МВД, СОБР, ОМОН. А уж прочих войск - без счета. Генералов
было также как грязи. Где же вы были, уроды, когда мы здесь на площади
окапывались? Тьфу! Стервятники поганые! Мародеры! Журналистов всех мастей и
рангов тоже немало. Простую "махру" к ним не пускали. А вот вновь прибывших,
у которых еще пионерские костры в заднице горят ясным пламенем, тех вперед,
к телекамерам, на голубые экраны. Вот они-то тебе, читатель, и вешали лапшу
на уши в программе новостей. После плотного ужина с пивом. Короче. Не буду
тебя утомлять. Взяли мы этот рейхстаг. И кто-то водрузил на нем красное
знамя победы. Правда, через пару дней его заменили Российским флагом. Ну,
это уже не принципиально. Может, для московских генералов и их прихлебателей
из Ханкалы это имело жизненно важное значение, а для сибирской "махры" -
нет.
Буталов бегал по этажам и собирал нас. Когда осталась уже пара-тройка
этажей, то решили "негров", то есть нас, отвести. А штурм десерта оставить
элите московской. Почему-то все дружно положили на Буталова и сами
продолжили штурм. А всех красивых и расписных в новом американском и
турецком камуфляже послали в первопрестольную. И расписались мы на Новом
Рейхстаге. Много было добрых слов о наших погибших товарищах, о раненых.
Немало было и брани. Досталось всем, и Верховному Главнокомандующему, и его
бывшему подчиненному Дудаеву. Министр обороны также не остался без нашего
внимания. Буталову был отдельный письменный привет.
Дудаева и его ближайших сподвижников не было в этом здании. Наверное,
раньше вышли. Из боевиков, кто оборонял эту цитадель, никто не выжил. По
крайней мере, по моим данным. Пленных также не было. Не было настроения у
наших солдат брать в плен даже тех, кто сдавался. Некоторые прыгнули с
многометровой высоты вниз, некоторые с многочисленными огнестрельными и
ножевыми ранениями висели на кусках электрического провода. Слишком свежи
были воспоминания о тех наших товарищах, которых духи использовали как живой
щит.
Когда вышли из Дворца, начали подсчитывать потери нашей бригады. Толком
никто не мог доложить, где его люди и сколько у него всего личного состава.
Бардак полнейший. Постепенно картина прояснилась. Непосредственно в здании
погибли пятнадцать человек и семнадцать были ранены. Трое из отправленных на
"Северный" для эвакуации сбежали и теперь прятались в подразделениях, путая
всю отчетность. Доктора их обследовали и с матами пинками загнали на
ближайший транспорт до аэропорта. У одного начинался перитонит, а у других -
нагноение ран.
Перитонит - чертовски неприятная вещь, это когда рвется какая-то
полость (желудок, желчный пузырь) и кишки обливает собственной кислотой, или
когда огнестрельное ранение в живот начинает нагнаиваться. Разлагаешься
заживо. Шансов выжить очень мало. И вот такой боец или от отчаяния, или от
жажды мести рвется в бой. Остальные двое также ничуть не лучше. На фронте
каждый становится немножко медиком. Им грозит ампутация конечностей, а они
идут в бой. Конечности им ампутируют в любом случае - раздроблены кости. А
они идут и воюют, как здоровые. Таким людям надо памятники при жизни
ставить. Где они, что с ними стало впоследствии, я не знаю.
Все были на подъеме, теперь казалось всем, что стоит только чуть
поднажать, и враг побежит. Но начались какие-то непонятные переговоры со
старейшинами. О чем разговаривать с этими духами? Так нет, руководство
ставки и московские тузы о чем-то шепчутся, войска стоят и жуют сопли. Духи
тем временем перегруппируются, подтянут свежие силы, залечат раны, оправятся
от первого шока поражения, их муллы проведут очередную пропаганду среди
своих соплеменников, и вновь "священная война" - газават - вспыхнет с новой
силой. А мы пока будем стоять в городе. Свежих сил нам никто не даст,
вооружение и технику новую не подтянут. Так на кого работает в данном случае
Москва? Не знаешь, читатель? Я тоже не знаю, и никому у нас в бригаде это
тоже не было понятно. Получалось, что Москва воюет понарошку, выигрывая
время для духов бессмысленными переговорами.
Если бы не настоящие похоронки и неубранные до сих пор трупы на улицах,
то это было бы очень смешно. Смешно, если бы не так страшно. Неужели купили
всех тех, кто руководит из Москвы боевыми действиями в Чечне? Ход и порядок
событий показывали, что это так. Как бы мне хотелось, чтобы я заблуждался на
этот счет! Но ежеминутно возникали вопросы в голове, а ответа на них я не
находил. С подобными же вопросами ко мне обращались и офицеры, и солдаты, я
отшучивался и посылал всех на хрен. На душе было тяжело. С Юрой мы постоянно
обсасывали эту тему. Нет ответов. Серая погода, разрушенные здания,
громадные потери, неубранные трупы на улицах, бесперспективность самой
войны, когда победа пиррова, а свои же командиры из столицы даже ее
превращают в поражение, все это еще больше портило настроение, подрывало и
так неустойчивую веру в Верховного Главнокомандующего и его окружение. Было
ощущение, что нас здесь всех предали, продали, жертвы напрасны. Все не имеет
абсолютно никакого смысла.
Пока разбирались в своих чувствах, поступил приказ занять консервный и
коньячный заводы.
Первый и танковый батальоны взяли коньячный завод, а второй батальон -
консервный. Через день к нам подмазались внутренние войска. Мы не жадные,
всем хватит!
Начала прибывать замена из Сибирского военного округа. В первую очередь
заполнялись вакансии командиров батальонов. Свободные вакансии. Раненых
комбатов отправляли домой приказом. Их провожала вся бригада. Новые, которые
приходили на их место, быстро входили в должность. Никто пока из вновь
прибывших не занимался самодурством, самоуправством.
Очень интересно было наблюдать, как прибывали на совещание в штаб
командиры подразделений. Первый комбат и главный танкист теряли на глазах
здоровье и таяли. Цвет их лиц из поначалу ярко-красного постепенно
превращался в сине-желтый. А второй комбат, наоборот, расцветал день ото
дня. Он уже не пил простую воду, только соки. Восстанавливался баланс сил.
Мы с Юрой побывали на обоих объектах. У нас стояло пять литров
чеченского коньяка, литров пятнадцать всевозможных соков, а также какая-то
гадость, которая применялась для приготовления консервированных фруктов и
соков. По запаху как сливовый ликер, а на вкус - жженая пробка с добавлением
ацетона. Живот после нее болел, но в голову хорошо "вставляло". С легкой
руки Васи Цапалова эту бурду начали именовать ликер "а ля Чечня".
После занятия этих "ключевых" объектов в обороне противника, наша
бригада стала очень популярна и желанна во всех частях. К нам ехали в гости
все командиры, к бойцам ехали бойцы. Все увозили с собой гостинцы -
флягу-другую коньяка, пару ящиков соков. Нас звали в гости. На коньяк мы
меняли форму, оружие, боеприпасы, запасные части для техники. Третий
батальон выменял трофейную БМП за две двухсотлитровые бочки коньяка. Кто
говорит, что нефть это кровь войны? Чушь! Спиртное - кровь войны. Казалось,
что за трофейный коньяк мы могли выменять и Дудаева, если бы только
кто-нибудь предложил его для обмена.
Эта идиллия продолжалась, к сожалению, недолго. Всего десять дней. Пока
не поступил приказ из Ханкалы уничтожить весь трофейный запас коньяка.
Эта ужасная новость благодаря связистам в момент облетела всю
группировку. И потянулись в нашу сторону обозы. Страждущие везли с собой
всевозможную тару. Самой популярной была канистра. Также везли форму и
дефицитные запчасти, много было трофеев. В том числе и чеченские автоматы,
ножи, флаги, зеленые повязки, карты боевых действий, подписанные Дудаевым и
Масхадовым. Правда, при сравнении подписей на каждой карте они различались.
Некоторые были вообще без подписей. Но те, кто привез, клятвенно заверяли,
что сняли их с пленного или мертвого боевика, который бился, как тигр в
клетке, а перед смертью пытался ее сожрать, сжечь, порвать. Все зависело
только от личной фантазии.
Привезли три кресла-катапульты. Каждый ее владелец клялся, что лично
снял с самолета Дудаева. Много было юмористичных казусов. Было впечатление,
что попроси мы сейчас боеголовку от ракеты, то нам за пару бочек коньяка
привезут и ее. Хорошо быть монополистом!
Но вот приехал какой-то чудак на букву "м" из Ханкалы и начал кричать,
чтобы мы немедленно прекратили спаивать группировку. Надо было
присутствовать при этом. Те, кто стоял в очереди, отчаянно крыли матами
молодого подполковника. Некоторые пытались заговорить ему зубы, а другие в
это время из автоматов бронебойными пулями старались наковырять в большой
цистерне-танке как можно больше отверстий. Коньяк хлестал из всех этих
дырочек, подставлялись банки, канистры, чашки, плошки. Отчаяние и жадность
делают чудеса!
Через пятнадцать минут подполковнику, у которого не оказалось здесь
земляков, потому что родился он в Москве и всю жизнь там прослужил, удалось
вырваться, и от имени командующего он приказал расстрелять стальную колонну.
Командир танкового батальона лично навел пушку и выстрелил бронебойным
снарядом. Под общий крик ужаса и отчаянья колонна наклонилась, потом она
упала - из разорванного бока захлестала толстенная струя коньяка. Коньяк.
Море коньяка хлынуло на землю, затопляя всю прилегающую окрестность.
Все бросились вычерпывать из луж коньяк. Над всем этим ералашем царил
густой, хмелящий голову, вызывающий чихание и слезотечение, обильное
слюноотделение, осязаемый на ощупь дух коньяка. Веселый азарт быстро
сменился глухим раздражением и приступами праведного гнева, когда коньяк
быстро впитался в землю.
Перепачканные землей, с пропитанными коньяком бушлатами и брюками
офицеры, ворча маты под нос, смотрели исподлобья на московского хлыща. Тот,
не выдержав этой гнетущей тяжелой паузы, быстро ретировался. Он сделал это
вовремя, потому что офицеры начали выражать свое отношение к происшедшему:
- Козел вонючий!
- Урод гребаный!
- Вошь солдатская! Они в Ханкале на всем готовом! Московские поставки
продуктов и водки!
- Хоть бы попросил, так дали бы этому гаду.
- Нужен ему этот коньяк!
- Ему с кристалловского завода поставляют водку, будет он эту чеченскую
бурду хлебать! Дождешься!
- Не мог, гаденыш, чуть позже приехать! Скотина!
- Еще часок, так все бы по-человечески набрали.
- Надо попробовать! Наливай!
И началась обычная офицерская пьянка. Пили все представители всех
войск, которые были в Чечне. Закуску доставали из своих БМП, БТР, танков.
Преобладала тушенка, сгущенка, не пробовал, читатель, запивать водкой
сгущенку? Нет?! Попробуй, ощущение незабываемое! Из закусок были и
деликатесы. Колбаса, сыр. Кто-то притащил даже майонез. Вкус замечательный!
После третьей рюмки, стакана, крышки от котелка - у каждого своя тара и своя
норма, никто никого не останавливал, - забыли про этого долбаного
подполковника и начали вспоминать прошедшие события. Вспомнили бои за
Дворец.
Кто отчаянно хвастался своими подвигами, кто рассказывал, как погибли
его подчиненные, товарищи. Были слезы, клятвы отомстить за погибших. Но все
пришли к единодушному мнению, что во всем виноваты мудаки из Кремля и
Генштаба. Выпили, подняв чисто военный тост "За смерть дуракам!"
Начинало темнеть. Продолжали подтягиваться офицеры из других частей.
Весть о том, что по приказу из Ханкалы уничтожили стратегические запасы
спиртного группировки, мигом облетела всех. И они приезжали в надежде, что,
может, что-нибудь осталось. Их принимали в теплую компанию и накачивали
остатками коньяка.
А затем приехал вновь наш знакомый подполковник из Ханкалы. На этот раз
мудила прибыл не один, а притащил с собой рзведроту. Испугал ежа голой
задницей! В темноте послышался окрик часового:
- Стой! Пароль три!
- Представитель Ставки подполковник Сергеев.
- Стой!
- Я сказал, что я представитель Ставки! Позови начальника караула!
- Стой! Стрелять буду!
- Стою! Позови начальника караула!
В темноте послышался звук шагов и голос начальника караула:
- Представитель ко мне, остальные на месте!
- Это вы мне командуете "Ко мне"?! - в темноте послышался возмущенный
голос мудака-подполковника.
- Вам. Если через секунду не начинаете движение - открываю огонь на
поражение, без предупреждения.
- Иду. Я еще разберусь с вами!
- Без разговоров ко мне. Пароля не знаете, а все туда же. По ночам
права качать. Много вас таких в Сунже плавает кверху брюхом.
- Где командир? Я приехал лично посмотреть, как исполняется приказ об
уничтожении спиртного.
Он вошел в круг света, где было человек сорок офицеров. За ним молча,
тенью следовали привезенные разведчики. И хоть на первый взгляд численное
преимущество было на их стороне, не надо забывать, что в темноте стояло еще
два батальона. Пусть и неполного состава, но закаленные в боях, знавшие, что
офицеры их не подведут, не спрячутся за их спинами, жизнями. А вот сумеют ли
разведчики из Ханкалы то же самое сказать про этого паркетного
подполковника? Вряд ли. И, судя по напряженным лицам разведчиков, они не
были в восторге от перспективы биться со своими из-за прихоти москвича. С
одной стороны приказ, а с другой - свои, "махра".
Подполковник гоголем вошел в круг света. Форма новая, рожа сытая,
чистая, гладко выбритая, ручки белые, ногти не обломаны, во взгляде блеск,
тяга к жизни и командованию. Наполеон в миниатюре. В натуре. Грудь колесом.
Белой полоской светится в полумраке подворотничок. Офицер с картинки или
хренового ура-патриотического фильма. А ля командир полка, минимум - комбат.
Красивый, подтянутый, умный, вот только на людей ему наплевать. Положит и
полк, и батальон, лишь бы только прогнуться, чтобы заметили, наградили.
Страшный человек. Вот и сейчас чувствуется во взгляде превосходство,
властность. Будь его воля, то обвинил бы нас сейчас в саботаже и расстрелял
бы без суда и следствия. А потом гордился бы этим поступком до самой могилы.
И совесть бы не мучила. Ему бы заградотрядом в сорок первом командовать, вот
там он проявил бы все свои таланты. А еще лучше - штафбатом.
Встретили его молчанием. Некоторые офицеры, спокойно выдержав его
взгляд, отвернулись и намеренно громко начали обсуждать прошедшие бои.
Особенно громко обсуждали бестолковые приказы из Ханкалы. Остальные офицеры
также отвернулись и демонстративно разливали коньяк и, чокаясь, пили. Вот
этого не выдержал уже московский шаркун. Завизжал как недорезанный
поросенок, срываясь на фальцет:
- Прекратить пьянку!
Реакции ноль. Никто даже не повернул головы в его сторону. Но только
повисла напряженность в воздухе. Напряглись спины. Некоторые начали
поправлять оружие. В темноте прозвучало несколько сухих щелчков, кто-то снял
автоматы с предохранителей. Были это участники вечеринки или прибывшие
разведчики -неизвестно. Но именно эти щелчки стегнули по ушам, и почти
одновременно с ними разговоры смолкли, и офицеры быстро повернулись в
сторону непрошеного гостя.
- Немедленно прекратить пьянку и разойтись по подразделениям, в случае
неповиновения у меня есть полномочия вас арестовать и препроводить на
гауптвахту! - он сам собой любовался, упивался собственной персоной,
светился от важности.
- Пошел на хрен! - раздалось из темноты.
- Кто это сказал? Кто посмел? - "подпол" подпрыгнул на месте.
- Ты кого хочешь арестовать, сынок? - спокойно, не повышая голоса,
поинтересовался полковник из внутренних войск, подходя к москвичу. - Меня?
Полковника? Ты, сопляк?
придерживался такого же графика - атака или сдерживание контратаки. Однажды
духам удалось нас отбросить на пару этажей вниз, примерно с десятого этажа
на седьмой. Пришлось хорошенько их встряхнуть. С потерями отбили свою
территорию. Так вот. Полдня воюешь, а затем, когда заканчиваются боеприпасы,
спускаешься на пару этажей вниз. Там уже горят костры, и горячая каша с
тушенкой ждет тебя. Кто-то постоянно поддерживал огонь, готовил пищу,
наливал полстакана разведенного спирта, подтаскивал патроны, боеприпасы,
сигареты. Если это были тыловики, то спасибо им за эту заботу. Никто не
спрашивал тебя, кто ты, из какой части, офицер или солдат, все просто
подходили, садились, ели, курили, отходили в сторону, освобождая место
другим. Несколько часов сна, потом просыпаешься от холода, снова легкий
завтрак - и наверх, отталкиваешь кого-нибудь и воюешь. Все отработано до
мелочей. Мозг от усталости и избытка впечатлений уже не работает, сознание
выключено. Перестал уже считать, какой этаж взяли, на каком этаже воюем. Был
момент, когда взяли одну лестницу и пробились сразу на следующий этаж.
Казалось, что уже полжизни прошло, а мы все так же возимся в этом проклятом
всеми здании.
Чем выше мы забирались наверх, тем больше войск скапливалось во Дворце.
Было такое впечатление, что вся группировка прибыла для штурма нового
рейхстага. Появилось много свежих лиц. Здесь был и спецназ всех мастей и
рангов: ГРУ, ФСК, МВД, СОБР, ОМОН. А уж прочих войск - без счета. Генералов
было также как грязи. Где же вы были, уроды, когда мы здесь на площади
окапывались? Тьфу! Стервятники поганые! Мародеры! Журналистов всех мастей и
рангов тоже немало. Простую "махру" к ним не пускали. А вот вновь прибывших,
у которых еще пионерские костры в заднице горят ясным пламенем, тех вперед,
к телекамерам, на голубые экраны. Вот они-то тебе, читатель, и вешали лапшу
на уши в программе новостей. После плотного ужина с пивом. Короче. Не буду
тебя утомлять. Взяли мы этот рейхстаг. И кто-то водрузил на нем красное
знамя победы. Правда, через пару дней его заменили Российским флагом. Ну,
это уже не принципиально. Может, для московских генералов и их прихлебателей
из Ханкалы это имело жизненно важное значение, а для сибирской "махры" -
нет.
Буталов бегал по этажам и собирал нас. Когда осталась уже пара-тройка
этажей, то решили "негров", то есть нас, отвести. А штурм десерта оставить
элите московской. Почему-то все дружно положили на Буталова и сами
продолжили штурм. А всех красивых и расписных в новом американском и
турецком камуфляже послали в первопрестольную. И расписались мы на Новом
Рейхстаге. Много было добрых слов о наших погибших товарищах, о раненых.
Немало было и брани. Досталось всем, и Верховному Главнокомандующему, и его
бывшему подчиненному Дудаеву. Министр обороны также не остался без нашего
внимания. Буталову был отдельный письменный привет.
Дудаева и его ближайших сподвижников не было в этом здании. Наверное,
раньше вышли. Из боевиков, кто оборонял эту цитадель, никто не выжил. По
крайней мере, по моим данным. Пленных также не было. Не было настроения у
наших солдат брать в плен даже тех, кто сдавался. Некоторые прыгнули с
многометровой высоты вниз, некоторые с многочисленными огнестрельными и
ножевыми ранениями висели на кусках электрического провода. Слишком свежи
были воспоминания о тех наших товарищах, которых духи использовали как живой
щит.
Когда вышли из Дворца, начали подсчитывать потери нашей бригады. Толком
никто не мог доложить, где его люди и сколько у него всего личного состава.
Бардак полнейший. Постепенно картина прояснилась. Непосредственно в здании
погибли пятнадцать человек и семнадцать были ранены. Трое из отправленных на
"Северный" для эвакуации сбежали и теперь прятались в подразделениях, путая
всю отчетность. Доктора их обследовали и с матами пинками загнали на
ближайший транспорт до аэропорта. У одного начинался перитонит, а у других -
нагноение ран.
Перитонит - чертовски неприятная вещь, это когда рвется какая-то
полость (желудок, желчный пузырь) и кишки обливает собственной кислотой, или
когда огнестрельное ранение в живот начинает нагнаиваться. Разлагаешься
заживо. Шансов выжить очень мало. И вот такой боец или от отчаяния, или от
жажды мести рвется в бой. Остальные двое также ничуть не лучше. На фронте
каждый становится немножко медиком. Им грозит ампутация конечностей, а они
идут в бой. Конечности им ампутируют в любом случае - раздроблены кости. А
они идут и воюют, как здоровые. Таким людям надо памятники при жизни
ставить. Где они, что с ними стало впоследствии, я не знаю.
Все были на подъеме, теперь казалось всем, что стоит только чуть
поднажать, и враг побежит. Но начались какие-то непонятные переговоры со
старейшинами. О чем разговаривать с этими духами? Так нет, руководство
ставки и московские тузы о чем-то шепчутся, войска стоят и жуют сопли. Духи
тем временем перегруппируются, подтянут свежие силы, залечат раны, оправятся
от первого шока поражения, их муллы проведут очередную пропаганду среди
своих соплеменников, и вновь "священная война" - газават - вспыхнет с новой
силой. А мы пока будем стоять в городе. Свежих сил нам никто не даст,
вооружение и технику новую не подтянут. Так на кого работает в данном случае
Москва? Не знаешь, читатель? Я тоже не знаю, и никому у нас в бригаде это
тоже не было понятно. Получалось, что Москва воюет понарошку, выигрывая
время для духов бессмысленными переговорами.
Если бы не настоящие похоронки и неубранные до сих пор трупы на улицах,
то это было бы очень смешно. Смешно, если бы не так страшно. Неужели купили
всех тех, кто руководит из Москвы боевыми действиями в Чечне? Ход и порядок
событий показывали, что это так. Как бы мне хотелось, чтобы я заблуждался на
этот счет! Но ежеминутно возникали вопросы в голове, а ответа на них я не
находил. С подобными же вопросами ко мне обращались и офицеры, и солдаты, я
отшучивался и посылал всех на хрен. На душе было тяжело. С Юрой мы постоянно
обсасывали эту тему. Нет ответов. Серая погода, разрушенные здания,
громадные потери, неубранные трупы на улицах, бесперспективность самой
войны, когда победа пиррова, а свои же командиры из столицы даже ее
превращают в поражение, все это еще больше портило настроение, подрывало и
так неустойчивую веру в Верховного Главнокомандующего и его окружение. Было
ощущение, что нас здесь всех предали, продали, жертвы напрасны. Все не имеет
абсолютно никакого смысла.
Пока разбирались в своих чувствах, поступил приказ занять консервный и
коньячный заводы.
Первый и танковый батальоны взяли коньячный завод, а второй батальон -
консервный. Через день к нам подмазались внутренние войска. Мы не жадные,
всем хватит!
Начала прибывать замена из Сибирского военного округа. В первую очередь
заполнялись вакансии командиров батальонов. Свободные вакансии. Раненых
комбатов отправляли домой приказом. Их провожала вся бригада. Новые, которые
приходили на их место, быстро входили в должность. Никто пока из вновь
прибывших не занимался самодурством, самоуправством.
Очень интересно было наблюдать, как прибывали на совещание в штаб
командиры подразделений. Первый комбат и главный танкист теряли на глазах
здоровье и таяли. Цвет их лиц из поначалу ярко-красного постепенно
превращался в сине-желтый. А второй комбат, наоборот, расцветал день ото
дня. Он уже не пил простую воду, только соки. Восстанавливался баланс сил.
Мы с Юрой побывали на обоих объектах. У нас стояло пять литров
чеченского коньяка, литров пятнадцать всевозможных соков, а также какая-то
гадость, которая применялась для приготовления консервированных фруктов и
соков. По запаху как сливовый ликер, а на вкус - жженая пробка с добавлением
ацетона. Живот после нее болел, но в голову хорошо "вставляло". С легкой
руки Васи Цапалова эту бурду начали именовать ликер "а ля Чечня".
После занятия этих "ключевых" объектов в обороне противника, наша
бригада стала очень популярна и желанна во всех частях. К нам ехали в гости
все командиры, к бойцам ехали бойцы. Все увозили с собой гостинцы -
флягу-другую коньяка, пару ящиков соков. Нас звали в гости. На коньяк мы
меняли форму, оружие, боеприпасы, запасные части для техники. Третий
батальон выменял трофейную БМП за две двухсотлитровые бочки коньяка. Кто
говорит, что нефть это кровь войны? Чушь! Спиртное - кровь войны. Казалось,
что за трофейный коньяк мы могли выменять и Дудаева, если бы только
кто-нибудь предложил его для обмена.
Эта идиллия продолжалась, к сожалению, недолго. Всего десять дней. Пока
не поступил приказ из Ханкалы уничтожить весь трофейный запас коньяка.
Эта ужасная новость благодаря связистам в момент облетела всю
группировку. И потянулись в нашу сторону обозы. Страждущие везли с собой
всевозможную тару. Самой популярной была канистра. Также везли форму и
дефицитные запчасти, много было трофеев. В том числе и чеченские автоматы,
ножи, флаги, зеленые повязки, карты боевых действий, подписанные Дудаевым и
Масхадовым. Правда, при сравнении подписей на каждой карте они различались.
Некоторые были вообще без подписей. Но те, кто привез, клятвенно заверяли,
что сняли их с пленного или мертвого боевика, который бился, как тигр в
клетке, а перед смертью пытался ее сожрать, сжечь, порвать. Все зависело
только от личной фантазии.
Привезли три кресла-катапульты. Каждый ее владелец клялся, что лично
снял с самолета Дудаева. Много было юмористичных казусов. Было впечатление,
что попроси мы сейчас боеголовку от ракеты, то нам за пару бочек коньяка
привезут и ее. Хорошо быть монополистом!
Но вот приехал какой-то чудак на букву "м" из Ханкалы и начал кричать,
чтобы мы немедленно прекратили спаивать группировку. Надо было
присутствовать при этом. Те, кто стоял в очереди, отчаянно крыли матами
молодого подполковника. Некоторые пытались заговорить ему зубы, а другие в
это время из автоматов бронебойными пулями старались наковырять в большой
цистерне-танке как можно больше отверстий. Коньяк хлестал из всех этих
дырочек, подставлялись банки, канистры, чашки, плошки. Отчаяние и жадность
делают чудеса!
Через пятнадцать минут подполковнику, у которого не оказалось здесь
земляков, потому что родился он в Москве и всю жизнь там прослужил, удалось
вырваться, и от имени командующего он приказал расстрелять стальную колонну.
Командир танкового батальона лично навел пушку и выстрелил бронебойным
снарядом. Под общий крик ужаса и отчаянья колонна наклонилась, потом она
упала - из разорванного бока захлестала толстенная струя коньяка. Коньяк.
Море коньяка хлынуло на землю, затопляя всю прилегающую окрестность.
Все бросились вычерпывать из луж коньяк. Над всем этим ералашем царил
густой, хмелящий голову, вызывающий чихание и слезотечение, обильное
слюноотделение, осязаемый на ощупь дух коньяка. Веселый азарт быстро
сменился глухим раздражением и приступами праведного гнева, когда коньяк
быстро впитался в землю.
Перепачканные землей, с пропитанными коньяком бушлатами и брюками
офицеры, ворча маты под нос, смотрели исподлобья на московского хлыща. Тот,
не выдержав этой гнетущей тяжелой паузы, быстро ретировался. Он сделал это
вовремя, потому что офицеры начали выражать свое отношение к происшедшему:
- Козел вонючий!
- Урод гребаный!
- Вошь солдатская! Они в Ханкале на всем готовом! Московские поставки
продуктов и водки!
- Хоть бы попросил, так дали бы этому гаду.
- Нужен ему этот коньяк!
- Ему с кристалловского завода поставляют водку, будет он эту чеченскую
бурду хлебать! Дождешься!
- Не мог, гаденыш, чуть позже приехать! Скотина!
- Еще часок, так все бы по-человечески набрали.
- Надо попробовать! Наливай!
И началась обычная офицерская пьянка. Пили все представители всех
войск, которые были в Чечне. Закуску доставали из своих БМП, БТР, танков.
Преобладала тушенка, сгущенка, не пробовал, читатель, запивать водкой
сгущенку? Нет?! Попробуй, ощущение незабываемое! Из закусок были и
деликатесы. Колбаса, сыр. Кто-то притащил даже майонез. Вкус замечательный!
После третьей рюмки, стакана, крышки от котелка - у каждого своя тара и своя
норма, никто никого не останавливал, - забыли про этого долбаного
подполковника и начали вспоминать прошедшие события. Вспомнили бои за
Дворец.
Кто отчаянно хвастался своими подвигами, кто рассказывал, как погибли
его подчиненные, товарищи. Были слезы, клятвы отомстить за погибших. Но все
пришли к единодушному мнению, что во всем виноваты мудаки из Кремля и
Генштаба. Выпили, подняв чисто военный тост "За смерть дуракам!"
Начинало темнеть. Продолжали подтягиваться офицеры из других частей.
Весть о том, что по приказу из Ханкалы уничтожили стратегические запасы
спиртного группировки, мигом облетела всех. И они приезжали в надежде, что,
может, что-нибудь осталось. Их принимали в теплую компанию и накачивали
остатками коньяка.
А затем приехал вновь наш знакомый подполковник из Ханкалы. На этот раз
мудила прибыл не один, а притащил с собой рзведроту. Испугал ежа голой
задницей! В темноте послышался окрик часового:
- Стой! Пароль три!
- Представитель Ставки подполковник Сергеев.
- Стой!
- Я сказал, что я представитель Ставки! Позови начальника караула!
- Стой! Стрелять буду!
- Стою! Позови начальника караула!
В темноте послышался звук шагов и голос начальника караула:
- Представитель ко мне, остальные на месте!
- Это вы мне командуете "Ко мне"?! - в темноте послышался возмущенный
голос мудака-подполковника.
- Вам. Если через секунду не начинаете движение - открываю огонь на
поражение, без предупреждения.
- Иду. Я еще разберусь с вами!
- Без разговоров ко мне. Пароля не знаете, а все туда же. По ночам
права качать. Много вас таких в Сунже плавает кверху брюхом.
- Где командир? Я приехал лично посмотреть, как исполняется приказ об
уничтожении спиртного.
Он вошел в круг света, где было человек сорок офицеров. За ним молча,
тенью следовали привезенные разведчики. И хоть на первый взгляд численное
преимущество было на их стороне, не надо забывать, что в темноте стояло еще
два батальона. Пусть и неполного состава, но закаленные в боях, знавшие, что
офицеры их не подведут, не спрячутся за их спинами, жизнями. А вот сумеют ли
разведчики из Ханкалы то же самое сказать про этого паркетного
подполковника? Вряд ли. И, судя по напряженным лицам разведчиков, они не
были в восторге от перспективы биться со своими из-за прихоти москвича. С
одной стороны приказ, а с другой - свои, "махра".
Подполковник гоголем вошел в круг света. Форма новая, рожа сытая,
чистая, гладко выбритая, ручки белые, ногти не обломаны, во взгляде блеск,
тяга к жизни и командованию. Наполеон в миниатюре. В натуре. Грудь колесом.
Белой полоской светится в полумраке подворотничок. Офицер с картинки или
хренового ура-патриотического фильма. А ля командир полка, минимум - комбат.
Красивый, подтянутый, умный, вот только на людей ему наплевать. Положит и
полк, и батальон, лишь бы только прогнуться, чтобы заметили, наградили.
Страшный человек. Вот и сейчас чувствуется во взгляде превосходство,
властность. Будь его воля, то обвинил бы нас сейчас в саботаже и расстрелял
бы без суда и следствия. А потом гордился бы этим поступком до самой могилы.
И совесть бы не мучила. Ему бы заградотрядом в сорок первом командовать, вот
там он проявил бы все свои таланты. А еще лучше - штафбатом.
Встретили его молчанием. Некоторые офицеры, спокойно выдержав его
взгляд, отвернулись и намеренно громко начали обсуждать прошедшие бои.
Особенно громко обсуждали бестолковые приказы из Ханкалы. Остальные офицеры
также отвернулись и демонстративно разливали коньяк и, чокаясь, пили. Вот
этого не выдержал уже московский шаркун. Завизжал как недорезанный
поросенок, срываясь на фальцет:
- Прекратить пьянку!
Реакции ноль. Никто даже не повернул головы в его сторону. Но только
повисла напряженность в воздухе. Напряглись спины. Некоторые начали
поправлять оружие. В темноте прозвучало несколько сухих щелчков, кто-то снял
автоматы с предохранителей. Были это участники вечеринки или прибывшие
разведчики -неизвестно. Но именно эти щелчки стегнули по ушам, и почти
одновременно с ними разговоры смолкли, и офицеры быстро повернулись в
сторону непрошеного гостя.
- Немедленно прекратить пьянку и разойтись по подразделениям, в случае
неповиновения у меня есть полномочия вас арестовать и препроводить на
гауптвахту! - он сам собой любовался, упивался собственной персоной,
светился от важности.
- Пошел на хрен! - раздалось из темноты.
- Кто это сказал? Кто посмел? - "подпол" подпрыгнул на месте.
- Ты кого хочешь арестовать, сынок? - спокойно, не повышая голоса,
поинтересовался полковник из внутренних войск, подходя к москвичу. - Меня?
Полковника? Ты, сопляк?
Вся информация размещена на основании соглашения
Внимание, вся информация размещена на сайте предоставленная исключительно в ознакомительных целях, поэтому владельцы сайта не несут ответственности за правдивость, валидность, степень контрафактности.
При копировании материала гиперссылка в виде www.warchanson.ru ОБЯЗАТЕЛЬНА !
Правообладателю
Внимание, вся информация размещена на сайте предоставленная исключительно в ознакомительных целях, поэтому владельцы сайта не несут ответственности за правдивость, валидность, степень контрафактности.
При копировании материала гиперссылка в виде www.warchanson.ru ОБЯЗАТЕЛЬНА !
Правообладателю